Новосибирский областной совет ветеранов с прискорбием сообщает: 11 января на 98-ом году жизни скончался участник Великой Отечественной войны художник-фронтовик, Почётный житель Новосибирска
Вениамин Карпович Чебанов.
Ветеранское сообщество, жители Новосибирской области выражают искреннее, глубокое соболезнование семье, близким и родным Вениамина Карповича. Имя его навсегда останется в наших сердцах и в истории ветеранского движения.
Прощание с В.К.Чебановым состоится 16 января в 11-00 в прощальном зале крематория по адресу ул.Военторговская 4/1.
На 98-м году жизни скончался Вениамин Карпович Чебанов — народный художник России, почётный житель Новосибирска. Мэр города Анатолий Локоть выразил соболезнования родным и близким покойного:
«Вениамин Карпович прожил яркую жизнь. Участник Великой Отечественной, он всё своё творчество посвятил патриотической теме: подвигу советского, российского солдата — защитника Родины. Именно Вениамин Карпович был инициатором создания муниципальной картинной галереи, носящей ныне его имя. Здесь размещена его диорама Ржевской битвы, посвящённая схватке Сибирской добровольческой дивизии с фашистскими захватчиками. Образы героев своих картин Вениамин Карпович черпал в памяти. Пройдя непростой путь командира взвода, он сохранил верность своему призванию и всю жизнь сражался за Родину. Горжусь нашей многолетней дружбой. Всегда с глубоким вниманием относился к его творчеству. Безмерно благодарен ему за погружение в мир искусства. Вениамин Карпович навсегда останется с нами в бессмертных картинах, увековечивших жизнь и подвиг поколения героев-сибиряков. Искренние соболезнования родным и близким. Скорблю вместе с вами!»
Чебанов Вениамин Карпович художник-баталист – участник Великой Отечественной войны. Народный художник России.
С 1943 по 1944 год – курсант Новосибирского военно-пехотного училища, после окончания которого в звании младшего лейтенанта направлен на 1-й Украинский фронт.
Родился Вениамин Карпович 28 августа 1925 года в селе Воссиятское (ныне Николаевская область Украины).
В 2018 году за большой вклад в развитие изобразительного искусства и активную общественную деятельность Вениамину Чебанову присвоено звание «Почетный житель Новосибирска».
ЧЕЛОВЕК С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
Вениамин Карпович Чебанов перед войной любил работать кистью – рисовал, а во время войны он взял в руки оружие… Трудно представить, что перенёс он в Великую Отечественную, но выжил, а вернувшись с Победой, стал знаменитым художником. Писал иллюстрации к книгам и картины на военную тему.
«Моё место на передовой»
25 августа 1925 года на Украине в селе Воссиятское родился мальчик, и нарекли его Вениамином. В 1935 году родители переехали в Новосибирск. Закончил семилетку и стал трудиться на станции Инская.
Началась война. А раз война, то и решил юноша стать курсантом пехотного училища. Прилежно изучал военное дело, в свободное время увлекался любимым занятием — изобразительным искусством. Нравилось рисовать и, обучаясь в школе и в училище, оформлял агитационные стенды. А 9 ноября 1944 года Вениамина Карповича отправили на 1-й Украинский фронт командиром стрелкового взвода .
Уговаривало его руководство остаться в училище, мол, у тебя талант художника, а ты рвёшься в бой. На что отвечал Чебанов: «Нет, моё место на передовой, ведь меня выучили на командира и я должен им быть! Что ж меня зря учили?»
Война
В зимнюю ночь 11 января 1945 года командиру взвода Чебанову не спалось. Смотрел с тревогой в сторону реки Висла. Видел, что и бойцы подразделения, несмотря на предыдущие бессонные дни в боях, не смыкали глаз — впереди форсирование реки. К тому же на данном участке фронта большие вражеские скопления на оборудованных ими позициях.
Враг не собирался сдавать укреплённых рубежей. Однако натиск советских войск противостоял и разрушал укрепления врага, нанося ему потери, но к всеобщей беде утраты несли и красноармейские части.
Вениамин Карпович вспоминал: «Солнце только начало было подкрадываться к горизонту, чтобы показать свои первые лучи, как тут внезапно разом и мощно загромыхали взрывы на вражеской территории — то были взрывы снарядов наших артиллерийских орудий, начавших огневое воздействие по позициям немцев. Земля вздрагивала, рвалась на куски. Рассвет, будто замер, казалось, он вовсе и не наступит. Так продолжалось несколько минут. А по сигналу ракеты бойцы взвода ринулись в бой. Глубокий снег и бежать трудно. Кто кубарем, кто волчком перекатывались к берегу. Но тут новая и куда более коварная преграда — лёд Вислы колотый от «заботливо» нанесённых врагами взрывов. Сплошная полынья, наполненная льдом. Немцы открыли автоматный и пулемётный огонь, часто работали и миномёты, ища свои жертвы. Одно радовало — западный берег крутой и мешал фашистам вести эффективную стрельбу. Фашисты сплошным огнём не позволяли бойцам поднять головы и атака захлебнулась...»
«Но вскоре в поддержку батальона «катюши» открыли залпы, и огненные стрелы накрыли противника, — рассказывал бывший лейтенант Чебанов. — Такой шквал возмездия воодушевил бойцов, и они с новой яростью кинулись в атаку. А вокруг вздрагивала земля от взрывов. Немцы, оправившись от шока, возобновили канонаду из сохранившихся орудий. Первые вражеские траншеи заняли сходу. Второй рубеж следом, но уже при поддержке самоходок. Атака на занятие третьей немецкой линии обороны была сложной, при отчаянном сопротивлении врага и без поддержки орудийных расчётов — фашисты фаустпатронами вывели из строя все самоходки...»
Сердце молодого командира Чебанова обливалось кровью — во взводе осталось двадцать три бойца. «Сколько потерь? И как ни прискорбно, они неизбежны… Жалко парней — погибли в расцвете сил. Война, будь ты трижды проклята!..»
Не предполагал Чебанов, что через неделю и сам будет ранен. 22 января при освобождении польского хутора, оказавшись вблизи разорвавшегося снаряда, получил контузию. Медсанбат. «Приковали» молодого командира взвода к койке. Врачи на фронте делали почти невозможное, ставили в строй раненых, возвращали к жизни тех, кто одной ногой был на том свете. Лёжа на кровати, терпеливо переносил боль и Чебанов. Восемь дней тянулись для него словно вечность, не терпелось вернуться в родную роту. И наконец-то — поставили на ноги!
А стрелковый полк за эти дни с боями ушёл вперёд. Догонял его Чебанов с большими трудностями, где на перекладных, а больше пешком, по дороге спрашивал, где дислоцируется штаб 59-й армии.
Как же был рад комбат, увидев возвратившегося лейтенанта. И с ходу: «Принимай свой взвод и вдобавок назначаю тебя своим заместителем».
Теперь из свежего пополнения на взводного смотрели двадцать новобранцев. Необстрелянные призывники, не знающие что такое война, не испытавшие ужаса, который витает над полями сражений, без той смекалки, что помогает выжить в трудные минуты.
Подошли к Одеру и сходу получили приказ: форсировать реку и оттеснить врага, обеспечив продвижение других воинских частей.
Чебанов вспоминал: «Смотрел на реку — последний крупный водный рубеж, открывающий путь на Берлин. Начало февраля, но ледового покрова нет — разбит снарядами вдребезги. Сапёры принялись готовить плавсредства. Наступила ночь. Кромешная мгла, с неба непрестанно сыпал снег с дождём, зябко и сыро, река неспокойная, покрыта густой шугой. Немцы не предполагали, что русские сунутся в такую ужасную тьму с осадками в коварную реку. Но как раз под покровом такой ночи батальон успешно переправился и рассредоточился на вражеском берегу. Ворвались в немецкие траншеи и заняли их укрепления. А впереди виднелись постройки города Гляйвиц, они выглядели угрюмыми, заброшенными…»
А дальше опять атаки и ожесточённые бои. Фашисты отчаянно сопротивлялись. Во взводе полегло несколько бойцов, серьёзное ранение получил и Чебанов. Превозмогая боль, передал командование взводом старшине, а сам, отказавшись от помощи, пополз в медсанбат.
Тело отяжелело, в голове туман. «Нет, надо продвигаться, ползти, иначе…» — вспоминал Вениамин Карпович.
Но бдительный враг, засевший на кирхе, заметил ползущего русского раненого и открыл стрельбу. Одна за другой рядом разорвались две мины.
«Ну, третья мина накроет», — обречённо думал Чебанов и приготовился к гибели. Но приметил впереди воронку от снаряда и, собрав последние силы, завалился на её дно, и тут рванула мина. Решил: «Всё, воронка станет моей могилой».
Но ни то, ни другое не случилось — взводного подобрали артиллеристы. Сознание вот-вот могло отключиться, но понимал: «Вынесли, а значит спасут».
Госпиталь. Снова «прикован» к постели и уже надолго. Лежать был вынужден всё время на животе и это угнетало. Помогал отвлекаться от недуга и отчаяния том Александра Сергеевича Пушкина, чудом оказавшийся в руках взводного. Книга была неполной, отсутствовали первые и последние страницы. Читал, а вернее перечитывал с упоением, особо поэму «Братья-разбойники». Многое выучил наизусть.
Прошло полтора месяца, а Чебанов волновался: наши где-то под Берлином, а я тут. Не дело. И выпросился к выписке.
Во второй раз предстояло догонять свою часть. Добрался до полка. Как же радостно было видеть знакомые лица! Войсковую часть за это время вывели с передовой во второй эшелон для пополнения. А начальник штаба назначил вернувшегося взводного командиром роты.
А потом город Нейсе и река с таким же названием. И снова переправа с взрывами от снарядов и авиабомб, поднимаются комья земли, а вода в реке, словно кипит. И снова марш, и продвигались в сторону Праги.
Из воспоминаний Вениамина Карповича: «Смертельно уставшие, с короткими привалами, шли и созерцали картину разрушений, видели серые колонны немецких военнопленных и мирное население со слезами на глазах и радостью — наконец-то, закончился ад! Танки со звёздами на броне шли колоннами, ревели моторы, демонстрируя мощь. Русские солдаты, обросшие и обветренные, в выцветавшем обмундировании вдруг стали родными, любимыми. Вот они, защитники, сломавшие хребет гитлеризму! Мы шли и видели измученные исхудалые лица освобождённых из концлагерей пленных. Одни глаза и кожа. «Господи, во что превратили людей?! Изверги, нелюди! — кипело в душах советских солдат и офицеров».
Победа!
А в один из майских дней дивизия поротно и побатальонно замерла в построенных рядах, и командование объявило о подписании акта безоговорочной капитуляции Германии.
Что тут началось! Восторг, сопровождаемый радостными криками, салютом, стрельбой из автоматов, винтовок и ракетниц, смех, слёзы, обнимания друг с другом; откуда-то взялась трёхрядка, гармонист лихо разводил меха, нажимал на клавиши, извлекая задорную музыку, некоторые пустились в пляс. Неистовое торжество!
Вениамин Карпович в 1947 году вернулся в Новосибирск и до последних дней оставался в «бою», но творческом. Не забросил своё любимое дело — писал картины. На них изображал ту военную жизнь, которую видел и сам пережил. В Сибирской мемориальной картинной галерее, что находится в доме № 16 на Красном Проспекте, и названной в честь В. К. Чебанова, более пятидесяти его холстов. И среди них шедевр — картина-диорама отображающая битву за освобождение города Белый силами 150-й сибирской сталинской дивизии.
Свою последнюю картину член Союза художников СССР, Заслуженный художник России Вениамин Карпович Чебанов посвятил ополченцам Донбасса...
11 ЯНВАРЯ УШЁЛ ИЗ ЖИЗНИ ХУДОЖНИК-ФРОНТОВИК ПОЧЁТНЫЙ ЖИТЕЛЬ НОВОСИБИРСКА ВЕНИАМИН КАРПОВИЧ ЧЕБАНОВ
Новосибирский областной совет ветеранов с прискорбием сообщает: 11 января на 98-ом году жизни скончался участник Великой Отечественной войны художник-фронтовик, Почётный житель Новосибирска
Вениамин Карпович Чебанов.
Ветеранское сообщество, жители Новосибирской области выражают искреннее, глубокое соболезнование семье, близким и родным Вениамина Карповича. Имя его навсегда останется в наших сердцах и в истории ветеранского движения.
Прощание с В.К.Чебановым состоится 16 января в 11-00 в прощальном зале крематория по адресу ул.Военторговская 4/1.
На 98-м году жизни скончался Вениамин Карпович Чебанов — народный художник России, почётный житель Новосибирска. Мэр города Анатолий Локоть выразил соболезнования родным и близким покойного:
«Вениамин Карпович прожил яркую жизнь. Участник Великой Отечественной, он всё своё творчество посвятил патриотической теме: подвигу советского, российского солдата — защитника Родины. Именно Вениамин Карпович был инициатором создания муниципальной картинной галереи, носящей ныне его имя. Здесь размещена его диорама Ржевской битвы, посвящённая схватке Сибирской добровольческой дивизии с фашистскими захватчиками. Образы героев своих картин Вениамин Карпович черпал в памяти. Пройдя непростой путь командира взвода, он сохранил верность своему призванию и всю жизнь сражался за Родину. Горжусь нашей многолетней дружбой. Всегда с глубоким вниманием относился к его творчеству. Безмерно благодарен ему за погружение в мир искусства. Вениамин Карпович навсегда останется с нами в бессмертных картинах, увековечивших жизнь и подвиг поколения героев-сибиряков. Искренние соболезнования родным и близким. Скорблю вместе с вами!»
Чебанов Вениамин Карпович художник-баталист – участник Великой Отечественной войны. Народный художник России.
С 1943 по 1944 год – курсант Новосибирского военно-пехотного училища, после окончания которого в звании младшего лейтенанта направлен на 1-й Украинский фронт.
Родился Вениамин Карпович 28 августа 1925 года в селе Воссиятское (ныне Николаевская область Украины).
В 2018 году за большой вклад в развитие изобразительного искусства и активную общественную деятельность Вениамину Чебанову присвоено звание «Почетный житель Новосибирска».
ЧЕЛОВЕК С БОЛЬШОЙ БУКВЫ
Вениамин Карпович Чебанов перед войной любил работать кистью – рисовал, а во время войны он взял в руки оружие… Трудно представить, что перенёс он в Великую Отечественную, но выжил, а вернувшись с Победой, стал знаменитым художником. Писал иллюстрации к книгам и картины на военную тему.
«Моё место на передовой»
25 августа 1925 года на Украине в селе Воссиятское родился мальчик, и нарекли его Вениамином. В 1935 году родители переехали в Новосибирск. Закончил семилетку и стал трудиться на станции Инская.
Началась война. А раз война, то и решил юноша стать курсантом пехотного училища. Прилежно изучал военное дело, в свободное время увлекался любимым занятием — изобразительным искусством. Нравилось рисовать и, обучаясь в школе и в училище, оформлял агитационные стенды. А 9 ноября 1944 года Вениамина Карповича отправили на 1-й Украинский фронт командиром стрелкового взвода .
Уговаривало его руководство остаться в училище, мол, у тебя талант художника, а ты рвёшься в бой. На что отвечал Чебанов: «Нет, моё место на передовой, ведь меня выучили на командира и я должен им быть! Что ж меня зря учили?»
Война
В зимнюю ночь 11 января 1945 года командиру взвода Чебанову не спалось. Смотрел с тревогой в сторону реки Висла. Видел, что и бойцы подразделения, несмотря на предыдущие бессонные дни в боях, не смыкали глаз — впереди форсирование реки. К тому же на данном участке фронта большие вражеские скопления на оборудованных ими позициях.
Враг не собирался сдавать укреплённых рубежей. Однако натиск советских войск противостоял и разрушал укрепления врага, нанося ему потери, но к всеобщей беде утраты несли и красноармейские части.
Вениамин Карпович вспоминал: «Солнце только начало было подкрадываться к горизонту, чтобы показать свои первые лучи, как тут внезапно разом и мощно загромыхали взрывы на вражеской территории — то были взрывы снарядов наших артиллерийских орудий, начавших огневое воздействие по позициям немцев. Земля вздрагивала, рвалась на куски. Рассвет, будто замер, казалось, он вовсе и не наступит. Так продолжалось несколько минут. А по сигналу ракеты бойцы взвода ринулись в бой. Глубокий снег и бежать трудно. Кто кубарем, кто волчком перекатывались к берегу. Но тут новая и куда более коварная преграда — лёд Вислы колотый от «заботливо» нанесённых врагами взрывов. Сплошная полынья, наполненная льдом. Немцы открыли автоматный и пулемётный огонь, часто работали и миномёты, ища свои жертвы. Одно радовало — западный берег крутой и мешал фашистам вести эффективную стрельбу. Фашисты сплошным огнём не позволяли бойцам поднять головы и атака захлебнулась…»
«Но вскоре в поддержку батальона «катюши» открыли залпы, и огненные стрелы накрыли противника, — рассказывал бывший лейтенант Чебанов. — Такой шквал возмездия воодушевил бойцов, и они с новой яростью кинулись в атаку. А вокруг вздрагивала земля от взрывов. Немцы, оправившись от шока, возобновили канонаду из сохранившихся орудий. Первые вражеские траншеи заняли сходу. Второй рубеж следом, но уже при поддержке самоходок. Атака на занятие третьей немецкой линии обороны была сложной, при отчаянном сопротивлении врага и без поддержки орудийных расчётов — фашисты фаустпатронами вывели из строя все самоходки…»
Сердце молодого командира Чебанова обливалось кровью — во взводе осталось двадцать три бойца. «Сколько потерь? И как ни прискорбно, они неизбежны… Жалко парней — погибли в расцвете сил. Война, будь ты трижды проклята!..»
Не предполагал Чебанов, что через неделю и сам будет ранен. 22 января при освобождении польского хутора, оказавшись вблизи разорвавшегося снаряда, получил контузию. Медсанбат. «Приковали» молодого командира взвода к койке. Врачи на фронте делали почти невозможное, ставили в строй раненых, возвращали к жизни тех, кто одной ногой был на том свете. Лёжа на кровати, терпеливо переносил боль и Чебанов. Восемь дней тянулись для него словно вечность, не терпелось вернуться в родную роту. И наконец-то — поставили на ноги!
А стрелковый полк за эти дни с боями ушёл вперёд. Догонял его Чебанов с большими трудностями, где на перекладных, а больше пешком, по дороге спрашивал, где дислоцируется штаб 59-й армии.
Как же был рад комбат, увидев возвратившегося лейтенанта. И с ходу: «Принимай свой взвод и вдобавок назначаю тебя своим заместителем».
Теперь из свежего пополнения на взводного смотрели двадцать новобранцев. Необстрелянные призывники, не знающие что такое война, не испытавшие ужаса, который витает над полями сражений, без той смекалки, что помогает выжить в трудные минуты.
Подошли к Одеру и сходу получили приказ: форсировать реку и оттеснить врага, обеспечив продвижение других воинских частей.
Чебанов вспоминал: «Смотрел на реку — последний крупный водный рубеж, открывающий путь на Берлин. Начало февраля, но ледового покрова нет — разбит снарядами вдребезги. Сапёры принялись готовить плавсредства. Наступила ночь. Кромешная мгла, с неба непрестанно сыпал снег с дождём, зябко и сыро, река неспокойная, покрыта густой шугой. Немцы не предполагали, что русские сунутся в такую ужасную тьму с осадками в коварную реку. Но как раз под покровом такой ночи батальон успешно переправился и рассредоточился на вражеском берегу. Ворвались в немецкие траншеи и заняли их укрепления. А впереди виднелись постройки города Гляйвиц, они выглядели угрюмыми, заброшенными…»
А дальше опять атаки и ожесточённые бои. Фашисты отчаянно сопротивлялись. Во взводе полегло несколько бойцов, серьёзное ранение получил и Чебанов. Превозмогая боль, передал командование взводом старшине, а сам, отказавшись от помощи, пополз в медсанбат.
Тело отяжелело, в голове туман. «Нет, надо продвигаться, ползти, иначе…» — вспоминал Вениамин Карпович.
Но бдительный враг, засевший на кирхе, заметил ползущего русского раненого и открыл стрельбу. Одна за другой рядом разорвались две мины.
«Ну, третья мина накроет», — обречённо думал Чебанов и приготовился к гибели. Но приметил впереди воронку от снаряда и, собрав последние силы, завалился на её дно, и тут рванула мина. Решил: «Всё, воронка станет моей могилой».
Но ни то, ни другое не случилось — взводного подобрали артиллеристы. Сознание вот-вот могло отключиться, но понимал: «Вынесли, а значит спасут».
Госпиталь. Снова «прикован» к постели и уже надолго. Лежать был вынужден всё время на животе и это угнетало. Помогал отвлекаться от недуга и отчаяния том Александра Сергеевича Пушкина, чудом оказавшийся в руках взводного. Книга была неполной, отсутствовали первые и последние страницы. Читал, а вернее перечитывал с упоением, особо поэму «Братья-разбойники». Многое выучил наизусть.
Прошло полтора месяца, а Чебанов волновался: наши где-то под Берлином, а я тут. Не дело. И выпросился к выписке.
Во второй раз предстояло догонять свою часть. Добрался до полка. Как же радостно было видеть знакомые лица! Войсковую часть за это время вывели с передовой во второй эшелон для пополнения. А начальник штаба назначил вернувшегося взводного командиром роты.
А потом город Нейсе и река с таким же названием. И снова переправа с взрывами от снарядов и авиабомб, поднимаются комья земли, а вода в реке, словно кипит. И снова марш, и продвигались в сторону Праги.
Из воспоминаний Вениамина Карповича: «Смертельно уставшие, с короткими привалами, шли и созерцали картину разрушений, видели серые колонны немецких военнопленных и мирное население со слезами на глазах и радостью — наконец-то, закончился ад! Танки со звёздами на броне шли колоннами, ревели моторы, демонстрируя мощь. Русские солдаты, обросшие и обветренные, в выцветавшем обмундировании вдруг стали родными, любимыми. Вот они, защитники, сломавшие хребет гитлеризму! Мы шли и видели измученные исхудалые лица освобождённых из концлагерей пленных. Одни глаза и кожа. «Господи, во что превратили людей?! Изверги, нелюди! — кипело в душах советских солдат и офицеров».
Победа!
А в один из майских дней дивизия поротно и побатальонно замерла в построенных рядах, и командование объявило о подписании акта безоговорочной капитуляции Германии.
Что тут началось! Восторг, сопровождаемый радостными криками, салютом, стрельбой из автоматов, винтовок и ракетниц, смех, слёзы, обнимания друг с другом; откуда-то взялась трёхрядка, гармонист лихо разводил меха, нажимал на клавиши, извлекая задорную музыку, некоторые пустились в пляс. Неистовое торжество!
Вениамин Карпович в 1947 году вернулся в Новосибирск и до последних дней оставался в «бою», но творческом. Не забросил своё любимое дело — писал картины. На них изображал ту военную жизнь, которую видел и сам пережил. В Сибирской мемориальной картинной галерее, что находится в доме № 16 на Красном Проспекте, и названной в честь В. К. Чебанова, более пятидесяти его холстов. И среди них шедевр — картина-диорама отображающая битву за освобождение города Белый силами 150-й сибирской сталинской дивизии.
Свою последнюю картину член Союза художников СССР, Заслуженный художник России Вениамин Карпович Чебанов посвятил ополченцам Донбасса…
