НА СИБИРСКИЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ КОНКУРС ПОСТУПИЛ СБОРНИК СТИХОВ, ПЕСЕН И РАССКАЗОВ ИЗ ЛИТЕРАТУРНОГО ОБЪЕДИНЕНИЯ  “ГЛУБИНКА”. СЕГОДНЯ МЫ НАЧИНАЕМ ВАС ЗНАКОМИТЬ С ТВОРЧЕСКИМИ РАБОТАМИ  АВТОРОВ ЭТОГО СБОРНИКА. В ИХ ЧИСЛЕ –  ВЛАДИМИР АНТОНОВСКИЙ ИЗ БАРАБИНСКА И ВИКТОР ВЛАСОВ ИЗ ДЕРЕВНИ НОВОЧАНОВО. В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ МЫ ПРЕДСТАВИМ ВАМ И ДРУГИХ АВТОРОВ “ГЛУБИНКИ”.

 

Предисловие

к сборнику стихов, песен и рассказов самодеятельных авторов

«Бараба в моей судьбе»

   Бараба щедра талантливыми людьми: поэтами, музыкантами, исполнителями песен.

   13 сентября 2013 года был создан музыкально-поэтический клуб «Глубинка» (ныне – литературное объединение), объединивший самодеятельных авторов литературного и музыкального жанров.

    Целями  создания клубного формирования являются: сохранение нравственных, культурных и литературных традиций Барабинского и Куйбышевского районов; патриотическая деятельность; воспитание любви к родному языку и родной культуре.

    В первоначальный состав «Глубинки» вошли композиторы Борис Боровец (умер 29 августа 2019 г.) и Наталья Закушняк; авторы-исполнители Сергей Двухреченский и Сергей Сапрыгин; поэты Светлана Титова и Анатолий Троянов.

    Участниками самодеятельного объединения в соавторстве написано немало песен, которые могли бы войти в репертуар музыкальных коллективов района, стать украшением мероприятий, как тематических, так и событийных.

   Коллектив добился успехов в творческих состязаниях различных уровней: открытом литературном Рождественском фестивале-конкурсе «Рождество Христово»; региональном поэтическом фестивале «Тареевские чтения»; региональном литературном конкурсе «Белые розы Сибири»; региональном конкурсе самодеятельных авторов «Таланты народные»; областном конкурсе чтецов «Ваше слово!»; межрегиональном поэтическом фестивале «Солнце поэзии – одно для всех народов!» и других.

   Песня «Обронила перстенёк» на музыку Натальи Закушняк и слова Светланы Титовой в исполнении Анастасии Солохиной – ныне солистки Сибирского хора – стала обладателем Золотой медали на Культурной олимпиаде в Наукограде Кольцово (2014 г). Там же Борис Боровец завоевал «серебро» в номинации «Авторская песня».          

   Участники самодеятельного объединения нередко выезжали с концертными номерами в сёла Барабинского района и за его пределы (Чаны, Татарск, Кыштовка, Убинка, Новосибирск), а также с целью вовлечения в состав «Глубинки» любителей поэзии и музыки, чтецов и литераторов, композиторов и бардов.

   Следующий этап деятельности – продвижение авторского творчества посредством издания  коллективных и индивидуальных сборников стихов и песен, выпуска компакт-дисков, видеофильмов в целях популяризации и сохранения интеллектуального труда, ставшего всеобщим достоянием. За последние 5-7 лет появились новые имена, произведения которых заслуживают внимания общественности. Таковыми являются Светлана Титова и Анатолий Троянов. Давно и плодотворно трудятся на литературной ниве Борис Лукин, Галина Гостева, Юрий Панов, Халида Рахматулина, Наиль Чуханов. Особого уважения заслуживают самобытные авторы Виктор Власов, Владимир Антоновский, Олег Глинский, Валентина Стасенко, Тамара Шуашбаева, Людмила Алеференко, Мария Добровольская, Елена Куклина и др..

Руководитель литературного объединения «Глубинка»

МБУК «Центральная межпоселенческая библиотека»

Куйбышевского района

Василий Закушняк

Актив

самодеятельного  литературного объединения

«Глубинка»

 Верхний ряд (слева направо):

Боровец Борис Григорьевич – музыкант, композитор;

Закушняк Василий Михайлович – поэт, руководитель литературного объединения «Глубинка»; Троянов Анатолий Владимирович – поэт, чтец, художник;

Двухреченский Сергей Валентинович – бард, автор-исполнитель.

 Нижний ряд (слева направо):

Закушняк Наталья Викторовна – музыкант, композитор;

Титова Светлана Юрьевна – поэт, член Международного и Российского Союзов писателей.

 

Владимир Антоновский

г. Барабинск

   Родился 1 января 1958 года в Венгеровском районе.

   – Произвожу муку для хлеба жизни. После грохота мельницы и высоких децибел, поэзия – отдых для души, благословенная тишина, – говорит о себе автор. Владимир – победитель многих поэтических конкурсов.

Солдатский отпуск

Рассказ

 

   – Привет десантуре! – услышал Андрей и от неожиданности вздрогнул.

В открытых дверях купе вагона стояли два улыбчивых солдата.

   – Можно к тебе? – спросили они. Андрей молча кивнул и показал на место у столика, напротив  себя. Солдаты были слегка навеселе, они держали в руках по две бутылки пива и копчёную рыбу на проволоке. Настроение у парней было отличное, они весело шутили.

   – Втроём веселее, – балагурили солдаты. – Мы едем в отпуск! «Дембеля» ещё нет, значит, и ты в отпуск катишь, правильно? – болтали парни, наливая пиво.

– Типа того, – буркнул Андрей.

– Держи пять! – сказал ефрейтор с татарской внешностью. – Ринат Галиулин, инженерные войска, –  представился он.

– Владимир Крюков, ракетные войска, – произнёс его компаньон.

– Андрей Миленький, ВДВ, – назвался Андрей.

– Чё, правда, фамилия такая? – веселились солдаты.

– Уж, какая есть!  – отозвался Андрей.

– Да, ладно, не обижайся! Просто  смешно, как девушка будет тебе говорить: «Миленький ты мой, возьми меня с собой!» – веселились новые знакомые.

– Прикинь, Андрюха, скоро будем дома! Родных встретим. Девчонки, танцы – веселуха! – радовался Ринат.

– Я вот отпуск получил за мячик! – сообщил он.

– Как это? – спросил Андрей.

– Да так! Шло у нас соревнование на первенство дивизии по футболу среди полков. В нашей команде был замполит полка, футбол любит фанатично! Играем с другим  полком, счёт ничейный.  Я бегу с мячом, следом замполит. Недалеко от ворот  чужой команды он вдруг как крикнет мне: «Галиулин! Забьёшь гол – поедешь в отпуск домой!» Ну, я и врезал по мячу! Гол стал победным.  Круто? – спросил Ринат.

– Да уж! – восхитился Андрей.

– Это что! Вот я получил отпуск ещё круче! – вмешался в разговор Владимир. – Стою я дневальным на посту в расположении роты.  Никого нет, все солдаты на  занятиях, сержант тоже отлучился куда-то. Курить хочу – уши опухли! Достал я папироску и, втихаря, курю. Только я выдохнул дым – командир части! Полковник. И с ним несколько офицеров. От папироски я успел избавиться, а клуб сизого дыма они увидели! Я стал докладывать, как положено, да куда там!  Полковник как закричит: – Товарищ солдат!  Кто Вам дал право курить на посту?  Под арест пойдёте!

   Я стою на своём:

– Никак нет! Не курил!

– Найти окурок! – приказал полковник. Офицеры бросились меня обыскивать,  искать вокруг окурок–  тщетно! Найти не могут! Полковник вдруг говорит: «Дневальный! Мне очень интересно: куда ты дел окурок? Даю слово офицера, скажешь – получишь 10 суток отпуска домой!»

Я, молча, показал пальцем на потолок. Все офицеры задрали головы и замерли: на потолке красовался прилепленный окурок! Когда я курил, то жевал мундштук папиросы. Он стал мокрым и клейким. Увидев полковника, я щелчком пульнул окурок в потолок, он и прилип. Командиру пришлось слово сдержать.  Еду в отпуск за находчивость!» – закончил свою историю ракетчик.        Андрей и Ринат смеялись и качали головами – похоже на байку!

   – Дело ваше, хотите – верьте, хотите – нет! – улыбался Владимир.

   – Ну, теперь твоя очередь! Рассказывай, как получил отпуск?  Небось, тоже отчебучил что-нибудь? – спросили  Андрея новые знакомые.

   – Да нет!  Ничего я не отчебучил! – погрустнев, ответил Андрей. – Я, ребята, еду  в бессрочный отпуск!

   – Это как же? –  насторожились солдаты.

   – Про «горячие точки» слышали? Я служил на Северном Кавказе в Чечне. Из госпиталя еду домой по ранению. Год отслужил, а второй уже не придётся служить – комиссовали! – с горечью произнёс Андрей.

   – И куда тебя ранило? – спросили притихшие солдаты.

 – В голову.  Вернее, выбило осколком мины правый глаз.  На наш блокпост напали боевики, от взвода нас осталось двое живых!

    В купе стало тихо. Парни смотрели в  мёртвый блеск неподвижного правого глаза Андрея и чувствовали себя преступниками. Их истории с получением отпусков казались теперь ничтожными, им было крайне неловко.

   – Извини, брат!  Мы не знали!  Разболтались тут. Вас хоть наградили за бой? – спросили они Андрея.  Он, молча, кивнул. «Покажи!» – попросили солдаты. Андрей достал  красивую  коробочку и открыл. Внутри лежало удостоверение на награду, а рядом орден Мужества – равноконечный серебряный крест с гербом России.  Очень бережно, как неразорвавшийся снаряд, солдаты держали в ладонях орден.  С обратной стороны ордена они прочли надпись: “За мужество”. «А что ты его не наденешь на грудь?» – спросили они Андрея.

    – Да, нет! Мне неудобно красоваться.  Ветераны Отечественной войны  на 9-е Мая награды надевают, а я буду выпендриваться! – отрезал Андрей.

   –Извините, ребята, но выпить с вами я не могу! Сами понимаете: после операции нельзя! – проговорил Андрей.

   – Да мы понимаем!  Это ты нас прости!  У тебя такое…  Один глаз остался, не до веселья! – смущённо говорили гости.

   – Мы, пожалуй, пойдём!  Разное у нас положение, – засобирались уходить ребята.

   – Я, хоть и татарин, но незваный гость … – пытался шутить Ринат.

Попрощавшись, солдаты ушли. Андрей остался в купе один.

    «Нормальные пацаны!» – улыбнулся он.

 Глядя  одним  глазом в окно вагона на убегающее прошлое, Андрей ехал в новую жизнь и думал: «Ну, что, солдат, долго будешь киснуть?  Могло быть и хуже! Руки-ноги целые, белый свет видишь! Прошлого уже нет, будущего ещё нет, есть настоящее. Вот им и надо жить! А на судьбу что ж обижаться – каждому своё…»

 

Шёпот Родины

 Я приехал. Судьбы перекрёсток.

Светит  лысиной  старый  большак.

Тёмной  веткой  дорожка-отросток:

Две  версты  до деревни на шаг…

 

Край ты мой вековечный, знакомый:

Два кургана, как женская грудь!

Ностальгией полвека влекомый,

Шёл в мечтах я не раз этот путь!

 

Видел белую согру и речку,

Через детство плывущий паром,

Милых родичей, русскую печку –

Да всего не опишешь пером!

 

Сердце радостно, словно лайчонок*,

С поводка сорвалось и шалит.

Запах Родины с детских пелёнок

В мою душу до края  налит!

 

Осмотрю всю  округу – я  пеший –

Насовсем возвращаюсь домой!

Даст отведать берёзовки** леший,

Тихо ива прошепчет: «Ты мой!»

 

Лайчонок* – щенок.

Берёзовка** – берёзовый сок.

Виктор Власов

д. Новочаново

    Родился 14 июля 1948 года на Орловщине. С 1971 года проживает в Барабинском районе. Работал механизатором, затем бригадиром животноводства. Пишет стихи, рассказы и картины. Победитель районных и областных поэтических конкурсов.

Обелиск

       Мишка Сорокин, больше известный на селе как Мишка Сорока, сидел в кабине трактора. Окончив училище механизации, бывший атаман деревенской ватаги больше не совершал набеги на колхозную бахчу, не заставлял односельчан не спать ночами, сторожащих свои сады и огороды. Стал Мишка полноправным колхозником. Вырос. Ушёл из детства.

      Трактор, монотонно рыча, легко шёл полем, поднимая зябь. Разворачиваясь  у крутого берега реки, техника на мгновение остановилась, словно кто-то невидимый держал её. Но взревев и выкинув клубы чёрного дыма, машина снова пошла. Нажав  сцепление и выключив передачу, тракторист решил осмотреть плуг: опять, наверное, валун. Их здесь в изобилии. Выпрыгнув из кабины, он замер. На вспаханной земле, усеянной стреляными гильзами, белели кости. Рядом с помятой солдатской каской лежал человеческий череп, глядя пустыми глазницами в небо. Изогнутый, видимо, плугом, ствол пулемёта «Дегтярёва» с пустым диском, застрял в бороне. Наверное, с высокого берега солдат держал врага, рвавшегося к переправе. В воде ещё сохранились обломки опор бывшего моста. Взяв лопату, Сорока углубил тут же на берегу старую воронку и захоронил страшную находку. На тракторный стан приехал в сумерках. На вопросы мужиков лишь махнул рукой. Орловская земля не раз преподносила такие подарки механизаторам.

     Прошли долгие годы. Мишка отслужил в Армии и, по слухам, уехал куда-то в Сибирь по комсомольской путёвке поднимать целинные земли. Друзья его тоже покинули село. Мало кто остался на родной земле.

      Молва быстро облетела округу. В селе появился Сорока. Заметно постаревший, с окладистой бородой, он ходил по домам, разыскивая друзей детства. Их осталось четверо:  Валерка Безмен, работающий кузнецом; Витька Клык – колхозный сварщик; Колька Бочка – учитель в местной школе и Генка Самовар – бригадир тракторной бригады.

      Вечером собрались у Безмена. Жена с детьми уехала в Мурманск. Сборищу никто не мешал. Выпили за встречу. И тут бывший атаман посвятил друзей  в свою задумку. Его поддержали. Уже под утро, с криком петухов, компания, пошатываясь, разошлась. Мишка остался у Безмена. Всё равно один. Встречу назначили в кузне вечером.

      Узнав о сборище, сестра Клыка, взбаламутила баб. Её муж, спившись, умер. Она, увидев пьяного брата, всю злобу направила на приезжего. Под её предводительством бабы пришли к участковому. Выслушав их, Михалыч решил разобраться. На носу посевная, рабочих рук не хватает, а здесь коллективная пьянка.

     Лишь опустились сумерки, милиционер, прихрамывая, отправился на край деревни, к кузне. Беспокойные женщины были уже здесь. Заглянув в закопченное окошко, Михалыч увидел, как мужики, столпившись у наковальни, на которой лежала замасленная кепка, кидали в неё деньги. «Не иначе, как на водку», – мелькнуло у того в голове. Постучал в дверь. Не сразу, но открыли. За ним ворвались бабы, но блюститель порядка вытолкал их за дверь. Катька вновь прильнула к окошку. Видела, как собравшиеся что-то объясняли участковому. Он, постояв в задумчивости, достал из кармана кителя деньги и тоже бросил в кепку. Затем, пожав руки мужикам, козырнул и вышел. Его тут же обступили разъярённые жёны, крича наперебой.  Михалыч, кашлянув в кулак, объявил:

– Если будете мешать мужикам, обеспечу всем вам по пятнадцать суток! – и, поскрипывая протезом, ушёл в темноту. Присмиревшие бабы, раскрыв рты, смотрели ему вслед.

– Не иначе, он с ними заодно? – взвизгнула Катька. – Он тоже ведь деньги вкладывал! Идёмте завтра к председателю!

      Председатель, предупреждённый милиционером, прикрикнул на жалобщиц. Ошарашенные женщины удалились. Лишь визгливая вдова кричала, что в район писать надо. Но её никто не поддержал. Больше мужикам никто не мешал. Правда, домой они приходили поздно, ведь после работы все собирались в кузне. Мужья появлялись усталые, но весёлые и самое главное – трезвые. Женщины успокоились. Над чем колдуют до полуночи: может, какую технику для колхоза изобретают, лишь бы не пили. Не раз подъезжал к кузне самосвал с кусками металлических труб, обрезков арматуры, листами железа. Стучал и стучал молот, разбрызгивая искры калёного металла, освещая тёмную улицу в открытые двери.

      На крутом берегу Оки мощный «КрАЗ» вывалил кучу кирпича. В кузне наступила тишина. Теперь друзья, собираясь, уходили за село и приходили к своим семьям уже не в прожжённых робах, а в краске и цементе. Даже в Первомай не бросали своей таинственной работы. Вездесущие ребятишки рассказывали, что они на берегу кладут из  кирпича трансформаторную будку.

      В день Победы мужики, одевшись в  выходные костюмы, встретились у магазина. Подошёл Михалыч. Пожимая им руки и что-то спросив, он удалился. А компания, взяв водки и закуски, пошла вдоль реки от села. У каждого на груди поблёскивали государственные награды. Отличились кто в Афгане, а кто в Чечне. Лишь у Сороки мирные награды: за освоение целины и орден Трудового Красного Знамени.

      На высотке, где юный тракторист захоронил останки неизвестного солдата, вырос обелиск. На высоком постаменте, на стеле, устремившись к небу, в лучах полуденного солнца сияла пятиконечная звезда!

      Сели ребята у подножия памятника на молоденькую шелковистую траву. Разложили на газете немудрёную снедь и под шум реки на перекате налили стаканы. Не чокаясь, выпили. Скрипнув тормозами, подъехал «Уазик». Из него вышли председатель и седой полковник. Следом подошла ещё машина, крытая брезентом. Из неё резво спрыгнули на землю молоденькие солдаты. После короткой речи командира, прозвучал троекратный салют. Полковник, обнимая каждого из друзей, шептал:

– Спасибо сынки, солдатское спасибо!

      Со стороны реки, укрытой туманом, появилась толпа односельчан. Шли женщины, старики, дети. Все празднично одетые, с букетами сирени, с корзинами продуктов. Впереди, опираясь на трость, шёл участковый. Раскрыв рты, все смотрели на обелиск, на обнявшихся друзей у его подножья.

      Нарядная Катька подошла к Сороке, посмотрела в глаза и, улыбнувшись, крепко поцеловала в губы. Засмущавшись, залилась краской и, бросившись в толпу, спряталась за спины подруг.

Жучиха

    Долговязый молодой мужик Федька Жердев выбрался на берег и, растянувшись на шелковистой траве, блаженно закрыл глаза, подставив впалый живот летнему солнцу. Накупавшись в тёплой воде, отдыхал. Недалеко вниз по течению, стуча вальком, деревенская баба полоскала бельё. Федька, приподнявшись на локтях, посмотрел в её сторону. По фигуре и голубому халату узнал свою соседку Жучиху.

   Лидка Жучиха уже седьмой год была вдовой. Муж её – Колька Жук –- уехал из села в город на заработки. Где-то на стройке сорвался со строительных лесов и, не приходя в сознание, умер. Сколько мужиков и парней пытались расположить к себе вдову, но все получали отпор! Дразня своей фигурой всё мужское население, стокилограммовая баба могла постоять за себя. Серёга Лыков – колхозный молотобоец – здоровенный мужик, зашёл однажды к ней… Лидка доила корову и, когда её облапил очередной охотник до чужих телес, схватила его за грудки и, приподняв, словно травяной мешок, бросила в навозную кучу. Узнав об этом, мужики оставили в покое непокорную вдову. Неравнодушно поглядывал на неё и Федька. Да куда ему! Кто посмотрит на него? Ходил, горбясь, опустив голову, словно стесняясь своего роста. Силой тоже был обделён. Да и не нужна она ему в его бухгалтерской работе… Федька Жердь вздохнул и опять улёгся на траву. Разомлел и, едва задремав, вдруг услышал крики. Вскочив, он увидел беспомощно барахтающуюся бабу. Видно, сильно нагнувшись к воде, та свалилась с мостка. Побежав к ней, вспомнил, что рядом был глубокий омут. Жучиха, шлёпая руками и поднимая брызги, уже скрылась в пучине. Федька, нырнув, успел поймать соседку за волосы. Проваливаясь по щиколотку в илистом дне, вытащил центнеровую бабу на песчаную отмель. И тут только заметил, что – без трусов! Видимо, когда прыгнул в реку, они и соскочили. Забыв про стыдливость, стал приводить в чувство утопленницу: она не подавала признаков жизни. То он давил на грудную клетку, набрав полные легкие воздуха, то выдыхал в полуоткрытый рот, но всё бесполезно. Обессилев, уже хотел отказаться от своих действий. Вдруг в груди Жучихи что-то всхлипнуло. Повернул ей голову на бок. Изо рта хлынула вода. Закашлявшись, вдова присела, тяжело дыша. Открыв глаза, увидела Федьку. Но лишь Федька склонился над ней, как пудовый кулак в лицо оглушил его. Жердяй, описав в воздухе «петлю Нестерова», приземлился голым задом в прибрежную осоку, а Жучиха с криком бросилась к деревне. Всю эту картину видел дед Блинов. Не успел спасатель дойти до села, как все уже знали о происшедшем. Жердь с иссиня-чёрным синяком в пол-лица пришел домой и упал на диван, подумав про себя: «Теперь не пройти по деревне. Засмеют».

…Тихо скрипнула дверь. Вошла Лидка. Подошла к дивану и протянула руку к пострадавшему лицу. Федька, оттолкнув руку, отвернулся к стене. Соседка так же тихо ушла.

Проснувшись утром, он почувствовал, что в избе кто-то есть. Открыв глаза, увидел свою обидчицу. Она, задрав подол платья выше колен, мыла полы. Затем, вымыв засиженные мухами окна, повесила занавески. Стало как-то светлее, уютнее и теплее в доме. Уже полгода, как Жердь похоронил мать, и никакого порядка не было.

   Зачастила соседка к одинокому мужику. То горячих пирожков принесёт, то банку молока, то борщ сварит, который Федька ел только при жизни матери. Последнее время питался он в колхозной столовой. Всякое неслось по селу о Жучихе, а она, не слушая сплетен, продолжала ходить к соседу.

Привык Федька Жердев к женскому вниманию. Если долго не было Лидки, сидел у окошка, пристально вглядываясь вдаль.

   И вот в новогодние праздники село притихло. Не слышно ни насмешек, ни ядовитых слов. Идут по деревне Федька и Жучиха в сельский клуб. Жердяй уже не горбился, не опускал голову: он шёл, счастливо улыбаясь, обнимая соседку длиной, как плеть, рукой. Мужики, почёсывая затылки, завистливо ворчали:

– Вот и пойми этих баб, что им нужно!?

 

Не брошу

 Не жил никогда ради денег:

Не надо «карибов» и «мальт»,

И моря, что бьётся о берег,

О чёрный блестящий базальт.

Не брошу Россию родную –

От Балтики и до Саян;

Не брошу я маму седую

И старый в заплатах баян;

Не брошу деревню-старушку,

Где скрип деревенских ворот;

Колодезь, крикливых лягушек,

Пасущийся берегом скот;

Заросшую речку Рязанку,

Где белой кувшинки цветок;

Уснувшую лодку-казанку,

Изогнутый круто мосток…

 

Любушкина горка

 Есть под Курском высота –

Любушкина горка.

Заросли воронки там

Злой полынью горькой.

Шли жестокие бои

За пригорки эти:

И чужие и свои

Гибли на рассвете.

 

Землю сёк свинцовый дождь:

Мёртвых сёк на поле,

Сёк некошеную рожь,

Нервы сёк и волю.

Бил круживший самолёт

Прямо по окопам.

Бил фашистский пулемёт

Матушку-пехоту.

 

Не один полёг здесь взвод:

Третья уж атака!

Неприступен был тот дот:

Залегли ребята.

Там смертельный смерч гулял,

Засевая поле.

Где-то раненый стонал

На дымящем склоне.

 

От реки туман плывёт,

От врага скрывая.

Ненасытный пулемёт

На горе смолкает.

Из окопа вдруг, шагнув,

Медсестрёнка наша,

Будто в облако нырнув,

Скрылась среди павших.

 

Там на склоне жив солдат,

Помощи он просит.

Сердце сжалось у ребят:

Любушка не бросит!

Но предательский туман

Облаком растаял.

И опять ожил курган:

Пулемёт залаял!

 

Вот и рядом злостный дот.

Любушка привстала,

Резко бросилась вперёд,

Что-то прокричала…

На войне, как на войне:

Пуля пролетела.

И, отдав поклон земле,

Девушка присела.

 

И легла, закрыв глаза,

Будто бы уснула.

Светлым бисером слеза

На щеке блеснула.

Рота бросилась вперёд,

А за ней – вторая…

На фашистский пулемёт

Русь пошла святая!

 

На высотке красный стяг.

Бьёт врага пехота.

Той, кому неведом страх,

Салютуют роты!

Есть под Курском высота –

Любушкина горка.

Заросли воронки там

Злой полынью горькой…